Итак, в конце 50-х у меняначался роман с телевизором, который длится по сегодняшний день, хотя я иизменяю ему в спальне бывает что с четырьмя телевизорами сразу. Но не женился ядо 1964 года, до тех пор пока не приобрел мой первый магнитофон. Мою жену. Мой магнитофон и я женаты уже десять лет. Когда я говорю «мы», я имею в видумагнитофон и себя. Многие этого не понимают.
Приобретение магнитофонадействительно положило конец любой эмоциональной жизни, которая у меня могла быбыть, но мне было приятно видеть, что она окончена. С тех пор ничто уже нестановилось проблемой, потому что проблема означала всего лишь наличие хорошейкассеты, а когда проблема превращается в хорошую кассету, она перестает бытьпроблемой. Интересная проблема стала интересной записью. Все это знали иисполняли свои роли для записи. И нельзя было понять, какие проблемы настоящие,а какие раздуты для записи. И еще того лучше, люди, когда рассказывали о своихпроблемах, уже сами не понимали, действительно ли у них есть проблемы или жеони только играют свою роль. В 60-е годы люди, по-моему, забыли, что такоеэмоции. И не думаю, что они о них вспомнили. По-моему, как только начинаешьсмотреть на эмоции с определенной точки зрения, ты уже никогда не сможешьотноситься к ним как к реально существующим. Приблизительно это случилось и сомной.
Я не знаю, был ли якогда-нибудь способен на любовь, но после 60-х я никогда больше не думал наязыке «любви».
При этом некоторые людиначали меня, как бы сейчас сказали,
«очаровывать».Один человек в60-е обворожил меня больше, чем кто-либо за всю мою жизнь. И очарованность,которую я испытал, была, вероятно, очень близка к какому-то роду любви.